Гайр родилась на Иктотче и, скорее всего, прожила бы всю жизнь, не покидая родного мира, если бы не случай. Родители, ярые сторонники Республики, воспитывали девочку в строгости, с ранних лет приучая ее к жесткой дисциплине и внушая то, что сами называли «мировоззрением, достойным джедая». Они считали, что лучшей участью для их дочери будет обучение в храме, которое позволит ее дару развиться и усилиться, и только ждали возможности отдать девочку учиться. Послушание. Дисциплина. Уважение к старшим. Бесконечный список правил, необходимый для того, кто хочет стать частью Ордена. Суровые наказания за их несоблюдение. Хочет ли Гайр становиться джедаем, никого не интересовало. Родители считали, что делают благое дело и знают куда лучше ребенка, как правильно построить ее жизнь. И не хотели понимать, что ее способности слишком малы, чтобы она показалась полезной Ордену, да и прорезались поздновато. Как бы ни желали родители видеть свое дитя джедаем, ничего из этого не вышло.
Им пришлось смириться, но они не теряли надежды, что их дочь послужит своему народу и Республике, пусть даже не как один из Защитников Мира. Зная, как высоко ценят в галактике врожденные таланты иктотчи к пилотированию кораблей, родители отправили Гайр учиться в академию на Тинне, рассчитывая, что из нее получится хороший пилот. Годы учебы, пожалуй, были для юной иктотчи самыми легкими в жизни. Несмотря на изматывающие нагрузки и огромное количество знаний, вбиваемых в головы студентов, Гайр чувствовала себя куда более свободной, чем дома. Очень быстро она поняла, что строгие правила академии вполне можно нарушать, главное, действовать с умом и не попадаться. Учеба давалась ей без особых проблем, а зачатки дара позволяли предугадывать события и концентрироваться на больших скоростях. Помня науку родителей и законы своего народа, Гайр не использовала свой дар целенаправленно, но от проблесков видений и снов невозможно было спрятаться или закрыться. Некоторое время она мучилась мыслью о том, что поступает неправильно, но потом привыкла, тем более, что попытки игнорировать видения приводили к печальным последствиям.
Через пять лет, на последнем году обучения, девушке приснился сон из тех, что открывают будущее. Группу Гайр должны были везти на станцию, крутившуюся на стационарной орбите вокруг планеты. Курсанты, больше привычные к симуляторам истребителей, нервничали и радовались предстоящей возможности самостоятельного выхода в космос и практике работы за настоящими панелями управления. Гайр не спалось и она уговаривала себя заснуть, раз за разом повторяя мысленно, что пилот должен быть выспавшимся и свежим, а то такого налетать можно... В последствии девушка иногда гадала, что было бы, если б ей так и не удалось сомкнуть глаз.
В ее сне орбитальный шаттл, объятый пламенем, падал вниз, вниз, вниз, девушка слышала отчаянные крики, ощущала чужие страх и боль, как свои собственные. А потом ничего. Тишина. И эта тишина напугала ее куда больше воплей и ощущения неизбежной гибели.
Разумеется, попытки убедить сержанта отложить вылет ни к чему не привели. Он, равно как и товарищи по учебе, только покрутил пальцем у виска и порекомендовал принять успокоительное. Странное поведение подающей надежды курсантки, уравновешенной и обычно не боявшейся ничего, никого не заставило задуматься. Чем ближе становился час вылета, тем сильнее ужас сжимал сердце юной иктотчи. Она уже не сомневалась, что путешествие на станцию закончится плачевно, вот только ей никто не поверил. В конце-концов, не слишком уже хорошо соображая от страха, девушка сбежала. Желание жить оказалось сильнее логических доводов, а отчаяние из-за невозможности помочь остальным только подхлестнуло ее. Сам побег из академии Гайр потом так и не смогла толком вспомнить. Кажется, там был сильный ветер, и плотно пригнанные друг к другу плиты взлетного поля, и толчея космопорта, и странный запах в трюме грузовика, перевозившего какую-то мохнатую и мычащую живность. Она понятия не имела, что это за животные были, в памяти отпечатались только теплые коричневые бока с длинной, спутанной шерстью.
А потом был длинный перелет, вонь болот Нал Хатты, с которой не справлялись системы очистки воздуха, растерянность и лица, лица, лица. Планета, вся целиком, оказалась похожа на самые худшие районы Тинны. Наркоманы, обдолбанные дешевой наркотой, нищие, сидевшие под стенами и только провожавшие злыми взглядами прохожих, какие-то странные лачуги, словно собранные из подвернувшегося под руки строителей мусора, шумный и бестолковый рынок, пестрые тенты палаток, громкие выкрики на множестве языков одновременно — такой Хатта запомнилась Гайр в первый же день, и первое впечатление так и не изменилось со временем, сколько бы раз девушка ни оказывалась на планете.
Кто ударил ее по голове чем-то тяжелым, Гайр так и не узнала. Судя по тому, что ее всего лишь обокрали, можно было предположить, что это был какой-то обдолбыш, отчаявшийся найти денег на дозу. Или она просто показалась ему слишком страшной. Или его спугнули. Или еще что-то. Девушка не долго гадала, просто радуясь тому, что над ней никто не надругался, пока она валялась без сознания в темном переулке.
Ее нашла забрачка, невесть с чего решившая проявить жалость к незнакомке. Забрачку звали Калирой, и она была стриптизершей в одном из хаттских клубов. На пару лет постарше Гайр, красивая, с длинной гривой черных волос и светло-коричневой кожей, украшенной сложным рисунком татуировки, Калира была экзотичной диковинкой для зрителей, плюющих на то, какой расе принадлежит женщина, раздевавшаяся перед ними.
Полтора года Гайр прожила на Нал Хатте, танцуя у шеста в одном клубе с забрачкой. Калира научила ее многому — правильно двигаться, не стесняться собственного тела, разговаривать с посетителями клуба так, чтобы не спровоцировать насилия, но и не вызвать недовольства, цинизму и здоровому пофигизму, и многим другим вещам, без которых не выжить в таком месте, как Хатта. Девушки жили вместе и их отношения стали куда более близкими, чем простая дружба. За это время иктотчи успела обзавестись полезными знакомствами и просто приятелями, среди которых были и немолодой родианец, ветеран-наемник, научивший ее обращаться со взрывчаткой и почти профессионально мухлевать в карточных играх, и его подруга-человек, лицо которой уродовал страшный шрам, когда-то лишивший женщину глаза, научившая Гайр обращаться с оружием ближнего боя, от вибро-ножа до шпилек и столовых приборов, и твилек, отточивший ее навыки во взломе электронных устройств, полученные в академии. Девушка была совершенно точно уверена, что без навыков, перенятых у друзей, она просто не смогла бы выжить.
А потом случился конфликт с одним из посетителей клуба, которого Гайр не смогла избежать, и салатная вилка, воткнутая ему в глаз, и условие хозяина клуба, заставившего иктотчи выполнить работу убиенного. К сожалению или к счастью для нее, жертва двузубой вилки был наемником, который должен был влезть в дом некоего деятеля, работающего на Нем'ро хатта. Гайр разумно рассудила, что она может либо рискнуть, и тогда еще неизвестно, что получится, либо послать куда подальше хозяина, и тогда гарантированно лишиться не только жизни.
Как ни странно, авантюра с проникновением в чужое жилище удалась, девушка сумела не только добыть необходимую информацию, но и благополучно свалить, не попавшись. С этого дня для Гайр началась новая жизнь. Первый контракт, который тоже оказался успешным, потом еще один и еще. Везение и предвидения помогали ей выкручиваться из самых скользких ситуаций. За дальнейшие годы она успела побывать воровкой, телохранителем, контрабандисткой, наемным солдатом, обзавестись неплохим счетом и небольшим кораблем, разбить корабль, несколько раз оказаться на грани полного банкротства, побывать в разных концах галактики и рискнуть головой только раз, что и не сосчитать.

- Он мне сразу не понравился, - вздохнула Гайр, скрещивая руки на столе и опуская на них голову. Голос ее из-за этого стал несколько более невнятным, но собеседнику это не мешало. - Они все такие, смотрят, как на вещь, как будто каждая из девчонок лично должна им что-то...
Она замолчала, схватилась за стакан и допила остатки темно-коричневой жидкости. Замерла, дожидаясь, когда сквозь обожженное крепким алкоголем горло снова начнет проходить воздух, подышала открытым ртом. Нат'гелла, тви'лек с темно-желтой кожей, хмыкнул и плеснул ей в стакан того, что они называли "ссаки хемиящера". Где-то в другом месте крепчайшую, дерущую глотку и выбивающую слезы из глаз муть, наверное, вообще сочли бы перегнанным ракетным топливом. Впрочем, выбора особого не было, о хороших винах с богатым букетом или о настоящем выдержанном виски таким, как Гайр и Нат'гелла, и мечтать не приходилось, а прожить на Хатте, не употребляя алкоголя вообще - это ж настолько мозги должны быть набекрень!
- А чего ты хотела? - поинтересовался тви'лек. - Забыла, кто ты? Где это такие чудеса творятся, что к стриптизершам, как к королевам относятся? Вот была бы ты ха-а-аттом...
Нат'гелла замолчал, оценивающе оглядел девушку и еще раз хмыкнул.
- А что, из тебя получился бы неплохой хатт. Хвоста, жаль, нету...
Гайр фыркнула, едва не подавившись следующим глотком выпивки.
- Из меня? Хатт? У тебя жратвы не хватит, чтоб меня так раскормить. Да и рога. Рога ты куда денешь?Или я буду первый рогатый хатт, владыка всей Нал Хатты? - девушка с нарочитой серьезностью покачала головой, демонстрируя собеседнику изогнутые крепкие рога, спускавшиеся к ключицам.
- Да ладно, поотшибаем мы тебе рога-то, ради такого дела. Только вот... - Нат'гелла на секунду замолчал, с серьезным видом что-то прикидывая, снова окинул иктотчи взглядом. Только кончики его лекку подрагивали от сдерживаемого смеха. - Боюсь, что если тебя раскормить до сходства с хаттами, твою задницу, детка, ни один пилон не выдержит. Поломаются... Придется забыть о танцах.
Тут он не выдержал, заржал. Гайр представила себе картину в лицах и тоже захохотала.
Отсмеявшись, оба посерьезнели. Девушка покрутила в пальцах стакан, еще раз вздохнула. О том, что давно привыкла к масляным, похотливым взглядам самцов всех рас и возрастов и не ждала какого-то особого к себе отношения, она решила не упоминать. Нат'гелла был в курсе, что представляет из себя работа танцовщицы в дешевом клубе, и достаточно хорошо знал Гай, чтобы ему не нужно было ничего объяснять.
- В общем, нехорошо получилось... Он приватный танец заказал, понимаешь. Экзотики захотел, с-сука... Сказал, что впервые видит такую, как я. Ну и пришлось идти, куда деваться. Я его сразу предупредила, руками не трогать. Вообще ничем не трогать. Ну танцую, сиськами трясу, он смотрит, глазки масляные... - Гайр замолчала, поморщилась. Подробностей рассказывать не хотелось. Да и незачем, тви'лек, наверняка, и так знал, как это бывает.
Вспоминать тоже было не особенно приятно, подобных случаев в жизни стриптизерш обычно немало, и иногда исход бывает куда более плачевным. Гайр блокировала в памяти неприятные моменты, не позволяя себе мусолить в памяти подробности. Анализировала, разбирала свои действия и действия клиента, раскладывала по полочкам, чтобы в дальнейшем избежать аналогичных ситуаций, и старалась забыть, чтобы не трепать себе попусту нервы.
Однако, теперь воспоминания всплывали сами по себе, вставая перед глазами яркими образами. Слишком мало времени прошло, чтобы они успели подернуться дымкой времени, и слишком серьезными оказались для девчонки-танцовщицы последствия.
Физиономия родианца, заказавшего этот злополучный приват, до сих пор стояла перед глазами. Он смотрел на нее, как и большинство других посетителей "Веселого Воррта", как на вещь, служащую исключительно для удовлетворения его желаний. Привычно. Гайр такие взгляды давно не смущали и не задевали. Она танцевала, получая удовольствие от танца, и знала, что зрителю нравится.
Но в какой-то момент, когда на ней уже практически не осталось одежды, родианец цапнул ее за руку. Хватка у него оказалась на диво крепкой, так сразу и не вырваться. Он дернул ее, заставляя наклониться, и перед лицом девушки оказались огромные, выпуклые, мутные от вылаканного алкоголя глаза.
- Шершавая, - просвистел он на базике, морща морду.
- В нашем клубе не принято прикасаться к танцовщицам, - спокойно ответила Гайр, пытаясь высвободить запястье. Иногда заведенным сверх меры клиентам приходилось напоминать об этом правиле, и обычно они ворчали, ругались, но отпускали, опасаясь мордоворотов-гаммореанцев, работавших вышибалами. Родианец и не подумал. Он только дернул Гайр еще раз, не позволяя выпрямиться. Тощий, невысокий, какой-то весь тонкий-звонкий, на первый взгляд и не заподозришь в нем такой силы, но вырваться из его хватки, не прибегая к грубости, девушка не смогла.
- Не ломайся, шершавая, - сказал родианец, длинными пальцами второй руки хватая девушку за грудь, едва прикрытую прозрачным бельем. - Не строй из себя. Все вы такие, чуть приплати - и даете кому угодно.
- Таковы правила, в нашем клубе нельзя трогать танцовщиц, - повторила Гайр, все еще надеясь урезонить клиента. - Если вам нужна женщина, можете обратиться к Молдо, он обеспечит вас всем, чем пожелаете.
- А я тебя желаю. И не смей мне указывать, тварь, что мне нужно, а что нет! Да ты знаешь, кто я?! Да если я захочу, я и тебя, и всех вас, шлюх немытых, тут разложу, и никто мне слова не скажет!
Это тоже было знакомо. Многие посетители "Веселого Воррта" пытались строить из себя крутых и приближенных к власти, хотя на самом деле мало чего стоили. Вот потому и обламывались при одном виде здоровенных гаморреанцев, стухали и переставали корчить из себя всякое.
- Если вы не отпустите меня и не будете соблюдать правила нашего клуба, мне придется позвать охрану, - холодно ответила Гайр, не обращая внимания на оскорбления. Она дернулась сильнее, наконец-то освободилась из хватки родианца и шагнула назад, к столу.
Они находились в некотором подобии вип-зала: отдельном помещении для посетителей побогаче, занавесями и парой голоэкранов разделенном на небольшие закутки. Ощущение уединения тут создавалось за счет того, что соседи хотя бы могли не заглядывать друг другу в тарелку, о серьезной защите от прослушки не было и речи. Но тем, кто приходил в "Веселого Воррта" посмотреть на девочек, этого хватало. Крики о помощи тут не приветствовались, но Гайр достаточно было сделать несколько шагов и откинуть плотный занавес, закрывавший кабинку, чтобы позвать вышибалу. Она просто не успела.
Замешкалась буквально на секунду, но нетрезвому клиенту хватило. Он вскочил, рванулся к ней, едва не опрокинув стол с остатками еды, и схватил девушку за рога, пытаясь развернуть ее и кинуть лицом вниз на стол.
Использовать свое природное оружие иктотчи не могла: кончики рогов были украшены колпачками в виде шариков, которыми даже поцарапать кого-то было невозможно, не то что боднуть как следует. Родианец что-то яростно шипел, мешая свой родной язык с Общим, а потом задел чувствительное место у основания рога девушки. И без того перепуганная и разозленная, Гайр вскинулась от острой боли, прострелившей, казалось, с головы до ног. Перед глазами блеснула двузубая вилка для салата, валявшаяся на краю стола.
Била она, не отдавая себе в этом отчета и совершенно не целясь, из неудобного положения, но попала родианцу прямо в глаз. Он тонко заскулил, выпустил девушку и свалился на пол. И, кажется, умер еще до того, как упал.
Потом два гаморреанца-вышибалы волокли ее за руки узкими коридорами клуба, куда не было доступа посетителям, и не стеснялись приложить сапогом по ребрам серьезно провинившейся стриптизерши. То ли природную жестокость вымещали, то ли развлечений других не знали, но били они грамотно: больно, унизительно, но так, чтобы потом не оставалось синяков. Изломанная и со следами побоев, танцовщица не смогла бы работать. Как ни странно, это была успокаивающая мысль, Гайр полагала, что раз ей не переломали кости, значит, убивать на месте не собирались, значит, она была еще зачем-то нужна.
Хозяин "Веселого Воррта" был в ярости. Гайр никогда раньше не видела его таким, хотя добротой и улыбчивостью он и без того не отличался.
- Ты хоть понимаешь, что сотворила, тварь? - рычал он, и девушка с ужасом ждала, что он сейчас сорвется, подхватит что-нибудь тяжелое, подвернувшееся под руку, и отходит ее, куда придется, не глядя, так, что она потом встать не сможет. Или еще хуже - отдаст ее тем же вышибалам, которые всегда не прочь поразвлечься с девочкой на халяву. Гайр было страшно. Ужас сжимал спазмом горло, не давая толком дышать, и если бы ее сейчас заставили что-то говорить, она не смогла бы выдавить из себя ни звука. Настолько острого ужаса она не испытывала, даже после того сна, изменившего ее жизнь, даже когда бежала с Тинны. Хорошо, что ответов от нее не ждали...
- Понимаешь, - произнесла иктотчи, не глядя на Нат'геллу, - он оказался не просто каким-то там посетителем. Он работал на Нем'ро...
Тви'лек изумленно присвистнул, но ничего не сказал. Кто его знает, что могло занести наемника хатта в "Веселого Воррта" и почему он не нашел местечка получше, но уж что случилось, то случилось. Гадать и сожалеть смысла не было. Иктотчи скривилась и в очередной раз вздохнула.
- Я думала, они меня убьют, но хозяин придумал кое-что похуже. Он решил, что задание этого проклятого родианца должна выполнить я.
Нат'гелла вытаращился на Рогатую, от изумления приоткрыв рот. Та только горько усмехнулась.
- Вот-вот. Мое счастье, что он не какой-нибудь наемный убийца, которому надо было завалить Фа'атру. Всего лишь влезть в дом Мор'уна и вытащить кое-какую инфу.
Нат'гелла потер лоб, пытаясь справиться с изумлением. Мор'ун тоже работал на Нем'ро и считался его верным осведомителем. Интересно, в чем его подозревал хатт. Еще интереснее, правда, как девчонка-танцовщица должна влезть в хорошо охраняемый дом, найти там нужное и благополучно выбраться обратно. Интересный ход придумал хозяин "Веселого Воррта": если все получится, Гайр выполнит задание, а хатта не интересовало, кто именно будет инструментом. Если не выгорит, наказание провинившейся стриптизерши окажется очень и очень жестоким, а наемников, не отказывающихся ни от какой работы, хватает.
- Ну так что, ты поможешь мне? - спросила Гайр, и тви'лек впервые услышал в ее голосе неуверенные нотки.
- Помогу, - ответил он. - И я даже, кажется, уже знаю, как.