Виски со льдом, причем льда сильно больше. Спокоен, хладнокровен. Предпочитает держать эмоции при себе, очень редко позволяет им вмешиваться в процесс работы. Он не раз видел, к чему это приводит и не хочет повторить судьбу тех, кто руководствовался в бою не мозгом, а чувствами.

Представления о таких понятиях как «милосердие», «недопустимость жестокости» и «сострадание к ближнему своему» у него примерно такие же, как у протонной бомбы, падающей на роддом. Главное — эффективность. Нет платы слишком высокой и нет работы слишком грязной. Внутренне он может осуждать свои поступки, может даже позже испытает раскаяние, но на его действиях это не отразится. В силу этого предпочитает работать в одной команде с профессионалами, разделяющими схожие взгляды, чтобы не вытирать сопли расклеивающимся и рефлексирующим слабакам. Гордый обладатель специфического чувства юмора, которое сложно назвать черным, больше для него подходит определение палаческо-патологоанатомического.

Особенности профессии и убезианского воспитания и общества отразились и на поведении Арика в мирное время. Он достаточно замкнут, большинство знакомых и сослуживцев держит на дистанции вытянутой руки. Нет, это не значит, что он отказывается от дружеских посиделок в кантине после завершения контракта, но вот жаловаться ему на жизнь и плакаться на груди, перебрав местного алкоголя, вряд ли выйдет, хотя у него и очень даже удобные для этого ключицы. Он сам не лезет в чужие души и не позволяет другим лезть в свою. Раскрывается он только для тех, кого сам посчитает достойным этого — как правило, это соотечественники или давние «сослуживцы» и на данный момент, учитывая высокую «естественную убыль» среди наемников, их можно пересчитать по пальцам одной руки. В длительных и устойчивых романтических связях также незамечен.

Употребляет алкоголь, предпочитая хороший виски и иторианский «туман». Курит, при этом курит не только табак. Предпочитает серый габаки, иногда заменяет его «палочками смерти», не чурается использовать различные стимуляторы и расширители сознания. Когда нужно долго не спать и сохранять ясность ума, выбором Арика становится небольшая доза лесая, растворенная в вине, — и плевать он хотел, что правильно его втирать в основание горла — позволяющая ему бодрствовать на протяжении трех суток без потери в скорости реакции и точности движений. На вред для организма ему тоже плевать. Все равно доживать до старости он особо не собирается.

Родным домом для Арика стал «Карвер», старый транспортный корабль, принадлежавший отряду наемников, созданному вскоре после начала Великой Галактической Войны. Люди, родианцы, трандошаны, забраки — в составе подразделения были представители множества рас, для которых личная выгода и сумма контракта значили больше, чем верность каким-либо государствам и правительствам. Оказалась там и небольшая группа убезианцев, уже достаточное время скитавшихся по галактике и, в конце-концов, осевших на борту «Карвера». Мать Арика погибла вскоре после его рождения в 3673-м году ДБЯ и отец отдал мальчика в своеобразный корабельный детский дом, в котором жили дети наемников, чьи родители погибли в бою или были не способны за ними следить. Приглядывали за ними там дроиды и другие солдаты, неспособные воевать из-за ранений или старости. Надо сказать, что среди них было мало хороших учителей математики или истории, а с бластером и виброножом их подопечные обращались куда лучше, чем со световым пером и электронной книгой.

Исключением не стал и Арик. Драться его учил К'ригг, старый ганд, возраст которого приближался уже к седьмому десятку. Во время кампании в Тингельском рукаве он получил сильное кислородное отравление, которое к 73-му году уже сжигало последние лоскуты его легких. Однако, это слабо мешало ему тренировать детей. Картину, как К'ригг, прихрамывая, подходил к закрепленному на стенде старому штурмовому бронекостюму и одним ударом голого кулака проламывал пластоидную кирасу, он запомнил навсегда. Нож ему в руку впервые вложил Ке Бар, кровавый резчик, оставивший службу скаута после того, как при взрыве термального детонатора почти потерял зрение. Как говорил сам Ке Бар, у хорошего бойца клинок становится продолжением руки, а глаза для ведения боя не нужны. Судя по тому, что творил резчик с двумя своими изогнутыми саблями, он был не так уж и не прав. Стрелять его учили все понемногу, даже иногда навещавший Арика отец. Когда парню исполнилось десять лет, его включили в качестве помощника в команду корабельных техников, которые поддерживали работоспособность бортовых систем «Карвера». Здесь шефство над ним взял Саррил Баакс, дурос-киборг, старший одной из инженерных смен. Он учил Арика обращаться с электроникой и компьютерами, ремонтировать их, а при необходимости и взламывать или выводить из строя — мало ли, что в жизни пригодится. Через год парень с тестером в руках и мотком интерфейсных кабелей в зубах ползал по сервисным тоннелям и вентиляционным шахтам транспорта, то и дело забираясь в такие дали, что вытаскивать его техникам приходилось за привязанный к поясу канат. Через некоторое время Баакс практически с рук на руки передал пацана бесалиску Гавиру, заведовавшему одной из оружейных мастерских. Кроме ремонта и ухода за оружием, Гавир, бывший инженер-подрывник астероидных шахт Цзерки, обучал Арика обращению со взрывчаткой, как фабричной, так и самодельной — для четырехрукого громилы ничего не стоило собрать бомбу из килограмма детонита, старого кухонного комбайна и ручного коммлинка. Наверное, именно поэтому многие посетители мастерской боялись трогать в ней что либо без спроса — никогда нельзя было сказать, что именно и когда рванет у тебя в руках.

К четырнадцати годам Арик получил очень неплохую военную подготовку, но практическое ее применение ограничивалось несколькими драками со сверстниками и прочими подобными событиями. Самым серьезным инциндентом была перестрелка в космопорту какой-то заштатной планетки, правительство которой решило реквизировать «Карвер», пока почти весь личный состав наемников воевал на спутнике этого грязного шарика. Оставшаяся на борту дежурная смена экипажа, а также дети, старики и пациенты корабельного лазарета смогли отбить атаку местного ополчения, послать сообщение командованию отряда и продержаться до его возвращения. В том бою, если это можно было так назвать, он записал на свой счет трех ополченцев и пару старых боевых дроидов, но как о серьезном боевом крещении, говорить об этой истории, не приходилось. Так что через пару недель, будучи уже зачисленным в состав одного из пехотных отделений, грузясь в десантный челнок, нервничал он изрядно.

Рев старых движков, скрип норовящих вырваться из креплений привязных ремней, тусклый красный свет, заливающий десантный отсек — Арик не раз все это себе представлял, но реальность сильно отличалась от мечтаний. Силовые компенсаторы «десантника» были сильно изношены и не могли полностью нейтрализовать перегрузки, а после входа в атмосферу к ним прибавилась еще и жуткая тряска. Парня страшно мутило и от расставания со скудным завтраком его избавило только осознание того, что снять шлем ему никто не разрешит, а провести первый бой, купаясь в собственной... В общем, удовольствие сильно ниже среднего. Удержался. Потом привык, притерпелся, но первую высадку и первый бой он так никогда и не забыл.

Планетарные десанты, абордажи торговых кораблей и орбитальных станций, оборона всего выше перечисленного. Покинув своих старых учителей, Арик встретил на войне новых. Выживать на планетах, особенно на воюющих планетах, его учил забрак Долл Карис. Сержант штурмового отделения, уроженец Иридонии, в молодости изрядно пошатавшийся по галактике, он охотно делился опытом. Именно благодаря ему, Кин научился готовить крысу пятью способами, а если удавалось раздобыть перца для осторого соуса, то из грызуна получался прямо таки деликатес. Важную науку зашивания лишних дырок в товарищах, а если не повезло, то и в самом себе, ему преподавала полевой медик отделения, тви'лека-рутианка Шао. Она же едва ли не походя обучила его разбираться в наркотиках и, мм, общаться с женщинами, а вот пить Арика учил уже отделенный специалист по тяжелому вооружению, гигант-хоук, носивший очень жизнеутверждающее имя Морг.

Шесть лет войны. Победы, поражения, пропахший потом и оружейной смазкой жилой кубрик на шестерых, в котором никогда не были заняты одновременно все койки, грязные припортовые кантины... И неплохо увеличившийся личный счет. Вскоре после того, как Арику стукнуло двадцать, война закончилась. Республика и Империя заключили мирный договор, больше напоминавший акт о капитуляции Республики. В силу некоторых обстоятельств, во время войны отряд воевал против Республики или сочувствующих ей планет, но фактический ее проигрыш мало кого, кроме убезианцев, обрадовал. Война, приносившая им огромные прибыли, закончилась и встал вопрос «как жить дальше?» После долгих совещаний, командование решило распустить отряд. Каждому была выплачена его доля, бонусы за выслугу и прочее, с поражающей точностью — не зря казначеем подразделения был муун.

Арик впервые в жизни оказался предоставлен сам себе. Его отец был жив, но считал сына уже совершенно взрослым и никакого участия в его судьбе принимать не собирался, старые товарищи и наставники, хоть и оставили кое-какие координаты, разлетелись кто куда. Юноша впервые осознал, что кроме как воевать, он ничего в этой жизни хорошо не умеет. Разве что, он разбирался в электронике и взрывчатке, но становиться техником или шахтером его не тянуло. Однако, выпуски новостей в голонете быстро подсказали ему, что не стоит спешить продавать бластер. Галактику все еще лихорадило после войны, многим людям с кредитами нужны были те, кто готов был сделать за них грязную работу. Всего через две недели он нашел для себя первый контракт и устроился охранником в сопровождение конвоя с продовольствием, отправлявшегося в приграничные с Империей районы.

Наемник. Контрабандист. Пират. Телохранитель. Охотник за головами. Даже наемный убийца. За десять лет, прошедших с конца войны, Кин сменил много профессий, но большинство из них были «по ту сторону» закона. Года три назад, в результате одного из дел, он стал гордым владельцем подержанного легкого вооруженного фрахтовика «Летиск». Пилотировать легкие корабли он умел, — во время войны приходилось управлять десантными челноками, а после водить грузовики и транспорты — но жестянка требовала капитального ремонта. Разыскав устроившегося на Нар Шадде Саррила Баакса, обзаведшегося небольшой корабельной стоянкой и ремонтной мастерской, он оставил корабль ему и забрал отремонтированным и полностью обновленным через два месяца. С тех пор, как владелец собственного, вполне боеспособного корабля, начал зарабатывать больше. Как началась новая война, его, вроде, пытался разыскать кто-то из старого отряда «Карвера», — ветераны решили, что раз на их век выпала вторая драка, то почему бы в ней и не поучаствовать — но Арик решил остаться в свободном плавании. На новый галактический фронт его не тянуло, хорошие деньги можно было зарабатывать, работая на хаттов и торговцев. Тем более, что большинство тех, с кем он был по-настоящему близок, решили не участвовать в этой авантюре. Включая и Баакса, которому Арик несколько недель назад отогнал изрядно потрепанный после столкновения с республиканским рейдером, «Летиск». Поблагодарив старика-дуроса, железа в котором было уже едва ли не больше, чем плоти, Арик решил поискать работу, гонорара с которой хватило бы на ремонт и для которой не требовался корабль.

Осветительные панели в кабине «Летиска» не горели и лишь тусклое мерцание приборов и рыжий огонек сигареты Арика разгоняли полумрак. С каждой глубокой затяжкой под подволоком становилось все больше сизого дыма, его клубы лениво колыхались в неверном свете дисплеев. Наемник бы уже давно ушел в каюту, но скоро должен был придти платеж за выполнение последнего контракта, а так как кредитный чип убезианца почти истощился... Словом, Арик принял волевое решение остаться в пилотском кресле до того, пока банк не подтвердит перевод средств. Потому и сидел он сейчас, забросив ноги на приборную доску и наблюдая, как облака дыма медленно укутывают форсунки системы пожаротушения...

...Тяжелый жирный дым застилал небо. В городе давно не полыхали пожары — просто-напросто нечему уже было гореть. Но дым, мешаясь с вечерним туманом, выползал из все еще тлеющих подвалов, клубился в проемах незрячих окон и медленно тянулся к тяжелым низким облакам. По местному времени был уже поздний вечер и заходящее солнце, подобно воспаленному, налитому кровью глазу, нет-нет да выглядывало сквозь разрывы между закогтившими небо черными столбами — видимо, где-то на этой планете все еще оставалась пища для пламени. Залитый алым светом город, в мареве поднимающегося от раскаленных камней горячего воздуха, напоминал нечеткую дрожащую голограмму, готовую в любой момент исчезнуть.

В воздухе носились клочья пепла. Они мертвыми бабочками мельтешили перед глазами, забивались в сочленения доспехов, неаккуратными пятнами оседали на мокрых от вечерней росы бронепластинах. О том, чем... или кем раньше были эти белесо-серые хлопья, думать не хотелось. Странно, что еще весь этот шар не превратился в одно огромное облако пепла, которое разнесет по космосу первый же порыв солнечного ветра.

Арик сидел, устало привалившись к борту потрепанного транспортного спидера. Разогретого солнцем бетона посадочного поля, пахнущего гарью ветра, треплющего волосы, рева двигателя старой гусеничной платформы, сползавшей по грузовому пандусу «Карвера — всего этого для него будто не существовало. Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Четырехчасовой бой, во время которого наемники выбили с территории космопорта местное ополчение и полностью захватили пассажирские и грузовые терминалы и технические ангары, полностью вымотал его. Это было слишком... просто слишком. Слушая рассказы наставников, читая вперемешку старые рапорты и приключенческие романы о мандалорских войнах, он представлял себе все совсем по-другому. Сейчас, вспоминая это, он понимал, что врал и сухой, бездушно-канцелярский язык штабных офицеров, и восторженно-бравурные описания романистов. Ни те, ни другие не писали о том, что случается с человеком, в которого попадает очередь из скорострельного бластера или как мерзко воняет горелое мясо. Арик понимал, что сквозь фильтры шлема этот запах пробиться не мог, и его подсовывало ему собственное воображение. Даже сейчас, на давно очищенной территории, он ощущал этот смрад. Хотя тут уже, вероятнее всего, дело было в пропитавшейся сгоревшим жиром одежде.

Нельзя сказать, что он так уж был шокирован всем произошедшим. Все, кого он знал, не раз говорили ему, что к первому бою нельзя подготовиться. Что как бы ты не настраивал себя, ты все равно будешь в таком состоянии. Когда ты натыкаешься ладонью на острую колючку, ты чувствуешь боль — защитная функция, заставляющая отдернуть руку. Когда ты возвращаешься из первого в своей жизни боя, ты чувствуешь себя... как-то вот так. Это тоже защитная функция, только спасает она уже не тело, а разум. Не дает ему зациклиться на недавно произошедших событиях. Тем более, что все уже закончилось. Космопорт взят, противник разбит и скоро уже прилетят корабли имперцев, заплативших наемникам за захват этой планетки.

В комме лежащего на коленях шлема раздался голос Долла Кариса. Судя по всему, сержант был чем-то недоволен.

— Отделение Беш-3, готовность три минуты. Дроид-наблюдатель обнаружил... — голос забрака стал тише, будто он отвернулся от микрофона и обращался к кому-то еще. — Что-что сказала разведка? Что-то, похожее на танк? Они там все огнефира перебрали, что ли? Я им сегодня покажу что-то, похожее на х...
В эфире повисла напряженная тишина. Первая секунда, вторая... Наконец, Долл снова заговорил:
— Дроид обнаружил транспортное средство, предположительно танк или бронемашину. Возможно брошенную, возможно подбитую. Но трофейные команды туда пойдут не раньше, чем мы проверим ее сами. Так что, готовимся к выходу.
Надо было надеть шлем, встать, взять в руки карабин... Арик понимал, что был не в состоянии сделать это. Не не мог. Просто не хотелось. От мысли, что надо принять вертикальное положение и куда-то идти, начинали болеть даже волосы. У него есть целых три минуты. Сейчас, он посидит еще две, а потом за минуту дойдет до точки сбора... Даже добежит...
— Эй, с тобой все в порядке? — кто-то подошел к нему, опустился на колени. Тонкие пальцы взяли его за подбородок, аккуратно повернули голову. Юноша увидел встревоженное лицо Шао, твайлечки-полевого медика.
— А... Да, сейчас... — пробормотал Арик, пытаясь подняться. Ему вдруг стало стыдно. Превратился в форменную размазню, да еще на глазах у нее...
— Ага, как же, — усмехнулась девушка. — Прямо таки светишься силой и здоровьем.
Покопавшись в подсумке, она вытащила стержень одноразового инъектора.
— Ну-ка, сожми зубы. Будет немного больно. В первый раз всегда болно, потом привыкнешь, — тонкая игла вонзилась в кожу шеи. Место укола тут же продрало жутким холодом, но в следующую секунду прямо-таки хотский мороз сменился растекающимся по жилам обжигающим теплом. Понятно, она вколола ему стимулятор. Дурак, нужно было самому догадаться...
— Лучше? — Шао улыбнулась, отбрасывая использованный инъектор. Склонив голову к плечу, она внимательно оглядела Арика, слегка теребя пальцами кончик тчина. — Когда погрузимся, зайди в медблок. Осмотрю тебя. Первый бой все же. Мало ли что могло случиться. Ладно. Удачи.
Поднявшись, твайлечка отряхнула колени и еще раз улыбнувшись, направилась к ангару, в котором обустроили полевой госпиталь. Арик же, чувствуя как начинают гудеть требующие нагрузок мышцы, надел уже привычно пахнущий собственным потом и дыханием шлем.

— Спидер справа. Арик, Морг, проверить, — теперь Долл сосредоточен и предельно краток.
Зеленоватая вспышка и визор обрисовывает очертания подбитого спидер-танка «Малакор». Он обгорел так, что было не понять, что на башне, больше напоминающей уродливый черный горб, не сохранился даже тактический номер. Зато у лежащего рядом с разодранной в клочья репульсорной гондолой танкиста, сохранились зубы. Комбинезон расползся, облепив пропеченную, ставшую ломкой плоть, грудная клетка прогорела и черные ребра торчали из нее как гнилые пеньки. А зубы сохранились, выделяясь на обугленном лице невозможной белизной, которой наверняка никогда не знали при жизни. Они лишь сплавились в единую бугристую массу — она и сверкала через сожженные губы.
— Все чисто, присутствия противника не обнаружено. Тут уже все сгорело до нас, — гиганта-хоука такие картины не трогают. Арик тоже старается не подать виду, что съеденный утром паек снова попросился на волю.
— Какого черта они не сдались? — слышится на канале голос Ваддира, одного из стрелков. — Командование же предлагало...
— Потому что восторженные неопытные идиоты верили, что защищают родной дом, — резко ответил любопытствующему сержант. — Если мы когда-нибудь окажемся в подобной ситуации, Ваддир, вспомни, что мы сражаемся за свой банковский счет и поднимай руки вверх. Отделение, возвращаемся.

Через час отделение уже в полном составе отдыхало там, где Шао помогла Арику придти в чувство. Кто-то спал, кто-то проверял оружие, Ваддир с напарником-дуросом играли в пазаак. Все было спокойно... На востоке что-то оглушительно загрохотало. Резкий порыв ветра взметнул пыль, разогнал стелющийся над землей дым. Глухо выругался Морг — он успел снять защитный рукав с ранцевой батареи и теперь весь многожильный кабель, питающий энергией скорострельный бластер, был покрыт ровным слоем пыли и пепла. Нда, сегодня хоук потратит на чистку оружия гораздо больше времени. Но что же произошло? Что-то взорвалось? Но тогда бы никто не был так спокоен... Проморгавшись, Арик обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как из низких туч выплыл, похожий на узкий остро отточеный копейный наконечник, эсминец класса «Терминус». Орудийные порты были открыты и темно-серые борта щерились турболазерными батареями, а колпаки скорострельных турелей непосредственной обороны беспрестанно вращались, выискивая цели. Судя по всему, капитан корабля не верил, что наемники смогут подавить сопротивление и зачистить плацдарм. И поэтому готовился, в случае чего, отражать внезапную атаку. Вслед за эсминцем показался большой десантный корабль в окружении четырех транспортных «Гэйджей», которые по сравнению с угловатой массивной тушей «старшего брата», казались юркими краканами рядом с неповоротливым валодоном. Имперцы все же соизволили прибыть.
— Если у них столько войск и кораблей, почему они не захватили планету сами? — пробормотал себе под нос Арик, наблюдая за садящимися транспортами.
— Потому что есть мы, — раздавшийся из-за спины голос заставил юношу обернуться. Уже снявший силовую броню Карис — тогда понятно, почему он не заметил, как забрак подошел, гул сервомоторов Арик услышал бы издалека — стоял, скрестив руки на груди и тоже смотрел на медленно снижающиеся корабли. — И потому что кроме солдат и кораблей, у них есть деньги. Пока мы готовы воевать за деньги, у имперцев и им подобных не будет нужды захватывать такие второсортные планеты самостоятельно. Они могут использовать для этого нас.
— Опять за свое, — прогудел Морг. — Пожалей мальчишку, а то оставишь ему эту... моральную травму на всю жизнь. Расслабься. Мы занимаемся второй древнейшей профессией в галактике, гордись этим.
— Первая профессия значительно веселей и лучше оплачивается.
Хоук гулко захохотал. Арик, надеясь, что все правильно понял, неуверенно улыбнулся и снова повернулся к кораблям. Транспортники уже выпускали посадочные опоры и откидывали аппарели...

...Арик раздавил дотлевшую до фильтра сигарету в пепельнице и криво усмехнулся. Что-то в последнее время слишком часто его навещают эти воспоминания. Стареет, что ли? «Первая профессия значительно веселей и лучше оплачивается.» Сейчас, через шестнадцать лет с того момента, как он впервые услышал эти слова, наемник был готов с ними согласится. Впрочем, как и с тем, что это — работа. Не лучше и не хуже остальных. Кто-то продает свое тело, кто-то мозги, а он продает умение воевать. Ходовой товар в этой галактике. Будто подтверждая его слова, компьютер негромко пискнул, оповещая Арика о том, что гонорар за последнюю работу поступил на его счет в банке Муунилинста. Цифра, высветившаяся в строчке «Поступившая сумма», была очень даже приятной. «Иногда и вторая профессия неплохо оплачивается», — мысленно усмехнулся наемник, доставая из пачки очередную сигарету.